Одним из наиболее тяжелых фактов, которые мне пришлось признать, был тот факт, что моя мать на самом деле не хотела нести ответственность за мое воспитание. Теперь, будучи взрослой, я могу понять, как тяжело ей было. Когда она говорила, что люди не хотят моего общества, она в действительности имела в виду себя. Ребенком я чувствовала это, но была не в состоянии признать проблему и предпочла ее проигнорировать. Я игнорировала массу вещей, не позволяла себе слышать постоянную критику матери в мой адрес и не замечала, как мать сердилась, если мне становилось весело. Мне было слишком страшно ощущать ее враждебность, направленную на меня, поэтому я перестала чувствовать, перестала реагировать и направила всю свою энергию на примерное поведение и на помощь другим. Пока я работала с кем-то еще, у меня не было времени обращать внимание на себя, ощутить собственную боль.

Хотя это и было нелегко для моей гордости, но я вступила в группу взаимопомощи, куда входили женщины, имевшие проблемы с мужчинами. Группа походила на те, которые я обычно вела по долгу службы, но теперь я оказалась лишь смиренной участницей. Хотя мое самолюбие получило изрядную встряску, группа помогла мне разобраться в моей потребности управлять людьми и контролировать их и отказаться от нее. Я начала выздоравливать изнутри. Вместо того чтобы работать над другими, я работала над собой, и работы было очень много. С тех пор как я начала отказываться от попыток исправить всех и вся, мне пришлось практически перестать разговаривать! Полушлось так, что все сказанное мною до тех пор было «полезным». Меня потрясло, какое огромное место в моей жизни занимала потребность управлять и контролировать. Изменение моего поведения привело к радикальным переменам в моей профессиональной деятельности. Я стала оказывать моим клиентам моральную поддержку, пока они работали над решением своих проблем. Раньше я чувствовала, что несу огромную ответственность за их выздоровление, теперь же для меня гораздо важнее понять их.

Прошло некоторое время, и в моей жизни появился нормальный, здоровый человек. Он совершенно не нуждается в моей помощи. У него все в порядке. Сначала я испытывала большое неудобство, находясь в его обществе.

Я училась быть с ним вместо того, чтобы пытаться переделать его. В конце концов, долгое время я только так и могла общаться с людьми. Но я научилась просто быть собой, не навязывая себя и свою помощь. Теперь я чувствую, что моя жизнь начинает приобретать некий смысл. Я продолжаю ходить в свою группу, чтобы не оступиться и не попасть в старую колею. Иногда что-то во мне хочет снова «управлять концертом», но я хорошо знаю, что будет со мной, если я поддамся этому искушению.

Как все рассказанное соотносится с отрицанием и контролем? Пэм начала с отрицания действительности: гнева и враждебности своей матери. Она не позволяла себе почувствовать, каково быть нежелательным объектом, а не любимым ребенком. Она не позволяла себе никаких чувств, потому что они причиняли ей слишком сильную боль. Позже эта неспособность воспринимать и испытывать эмоции фактически привела ее к связям с мужчинами, которых она выбирала. Ее эмоциональная сигнализация, которая могла бы предупредить ее об опасности, была отключена с самого начала каждого из ее романов из-за сильно развитой потребности в отрицании. Она не могла почувствовать, что на самом деле представляли собой ее партнеры, поэтому считала их нуждающимися в ее поддержке и понимании.