Мне по-прежнему страшно вспоминать, каким адом это было для всех нас. Думаю, за эти годы я растерял всю свою гордость. Мне было стыдно за себя, за своих детей, за Элен и ее детей, даже за Джанет, не сделавшую ничего, чтобы заслужить такое обращение с собой.

Наконец, когда Джанет прекратила сопротивление и развод был получен, мы с Элен поженились. Но что-то между нами пошло не так еще в процессе развода. Все эти годы Элен была теплой, любящей и соблазнительной — очень соблазнительной. Разумеется, мне это нравилось. Ее любовь удерживала меня, несмотря на все страдания, причиняемые моим детям, моей жене, ей и ее детям. В ее обществе я чувствовал себя самым желанным мужчиной на свете. Конечно, мы ссорились и до женитьбы, поскольку напряжение было огромным, но наши ссоры всегда заканчивались примирением и занятиями любовью. Я чувствовал себя более нужным и желанным, чем когда-либо раньше. То, что было у нас с Элен, всегда казалось таким правильным, таким особенным, что цена, которую приходилось платить, почти устраивала нас.

Но когда мы наконец смогли сойтись и спокойно осмотреться вокруг, Элен охладела ко мне. Она по-прежнему безупречно одевалась, когда шла на работу, но дома почти не обращала внимания на свой внешний вид. Я не возражал, но замечал это. Секс с ней тоже стал не таким волнующим; она больше не интересовалась мною. Я пытался нажимать на нее, но это только расстраивало меня. Представьте себе: я чувствовал себя менее виноватым и наконец готовым по-настоящему радоваться ее обществу, а она отталкивала меня!

Через два года мы спали в отдельных спальнях. Холодность и отчужденность между нами сохранялись до ее смерти. Мне и в голову не приходило уйти от нее. Как я мог — я же заплатил такую цену за то, чтобы быть с ней!
Оглядываясь на прошлое, я понимаю, что в течение нашего романа Элен, наверное, страдала гораздо больше меня. Она не могла знать, кого я оставлю: ее или Джанет. Она много плакала и два раза угрожала самоубийством. Ей была ненавистна мысль о том, что она — «другая женщина». Но какими бы ужасными ни были эти годы, мы проявляли друг к другу больше любви и заботливости, чем в браке.

В браке с ней я чувствовал себя неудачником. Мне казалось, что я не могу сделать ее счастливой теперь, когда большинство проблем осталось в прошлом.

На терапии я пришел к пониманию многих вещей о себе. Вместе с тем я смог признать некоторые факты, касающиеся Элен, о которых мне не хотелось думать раньше. Ей гораздо лучше жилось в обстановке напряжения, психологического давления и секретности нашего романа, чем потом, когда все начало приходить в норму. Вот почему наша любовь умерла, когда роман закончился и началась супружеская жизнь.

Честно признав это, я начал преодолевать чудовищный гнев, который я испытывал по отношению к ней со дня ее смерти. Я сердился потому, что Элен обошлась мне слишком дорого: она стоила мне моего брака, любви и уважения моих детей. Полагаю, я чувствовал себя обманутым.