Конец ХХ ст. был окрашен многими яркими событиями. Одним из них стало то, что на территории бывшего СССР образовались независимые суверенные национальные государства, большинство из которых объединились в Содружество Независимых Государств. Пространство, объединённое рамками Содружества, обнаруживает тенденции к приобщению к мировым ценностям, мировой правовой культуре. Вместе с тем государственно-правовое развитие каждой его составной части отражает закономерности общего и специфические особенности индивидуального, предопределённые ходом исторического развития каждой конкретной страны.

Как в России, так и в других странах Содружества содержание уголовного права, его внутренняя структура в последние годы претерпели радикальные изменения. В условиях открытости границ на территории СНГ наиболее остро стоит вопрос дальнейшего развития международного сотрудничества правоохранительных органов в области борьбы с преступностью. С этой целью 17 февраля 1996 года на седьмом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ – был принят Модельный кодекс. Он должен был стать своего рода прототипом уголовных кодексов стран СНГ.

В главе “Преступления против общественной безопасности”, в ст. 177 этого кодекса даётся определение терроризма. На наш взгляд, оно легло в основу уголовно-правового определения терроризма в законодательстве стран СНГ (террористического акта по УК Украины). Такое влияние в целом носит положительный характер, так как благодаря этому происходит своего рода унификация уголовного законодательства стран в целом и по вопросам борьбы с терроризмом в частности. Такая унификация должна иметь своей целью выработку правовых норм, направленных на борьбу с преступностью, которые бы явились эффективным средством, не позволяющим преступникам избежать ответственности. В связи с наступившей и объективно существующей на сегодняшний день глобальной проблемой терроризма обществу необходимо понять, что победить и уничтожить это социальное явление невозможно поодиночке, разрозненно. Если заглянуть в глубины истории, станет очевидно и понятно, что всегда с проблемой легче справиться совместно. Подобно тому, как в своё время татаро – монголы поработили разрозненную Русь, так и терроризм поработил современное “разрозненное” человечество. Поэтому необходимо выработать в целом и в уголовном законодательстве в частности единые позиции, связанные с борьбой с терроризмом.  На наш взгляд, идея и сущность Модельного кодекса должна этому способствовать.

К сожалению, помимо положительных моментов влияния Модельного кодекса существует и ряд негативных явлений. Как нам видится, любое влияние тогда является благом, когда оно носит положительный характер и не создаёт дополнительных проблем. Правовое регулирование терроризма по Модельному кодексу содержит ряд недочётов и ошибок, которые, к сожалению, перекочевали в уголовное законодательство стран СНГ.

В настоящей статье хотелось бы рассмотреть отмеченные проблемы и предложить возможные пути их решения.

Согласно ч. 1 ст. 177 Модельного кодекса к террористическим действиям приравнена и угроза их совершения. По данной проблеме все страны СНГ можно условно разделить на две группы. Первая группа, к которой относятся Россия, Украина, Казахстан, Молдова, Армения и Азербайджан, приравнивает, как и Модельный кодекс, угрозу совершения терроризма к непосредственному его совершению.

Мы считаем, что неоправданно приравнивание угрозы к непосредственному совершению терроризма, это противоречит принципам гуманности и справедливости [1, с. 105]. Например, согласно российскому уголовному законодательству, виновные в таких угрозах подлежат уголовной ответственности в виде лишения свободы на срок до 12 лет, а в случае высказанной угрозы группой лиц по предварительному сговору по ч. 2 ст. 205 УК РФ могут быть приговорены к лишению свободы на срок до 20 лет (для примера: убийство, согласно ч. 1 ст. 105 УК РФ, наказывается на срок до 15 лет лишения свободы).

Вторая группа стран, к которой можно отнести Беларусь, угрозу совершения терроризма выводит в отдельный состав. При этом белорусский законодатель не просто выделяет угрозу в отдельный состав, но и предусматривает за неё соответствующее уголовное наказание, на порядок меньше уголовного наказания, предусмотренного за совершение терроризма (по ч. 1 ст. 289 УК РБ лица, совершившие терроризм, наказываются лишением свободы на срок от 8 до 15 лет; за угрозу, предусмотренную ч. 1 ст. 290 УК РБ, лица наказываются лишением свободы на срок до 5 лет, при этом, помимо лишения свободы за угрозу, предусмотрены и альтернативные виды уголовных наказаний в виде ареста на срок до 6 месяцев или ограничения свободы на срок до 5 лет).

По иному пути пошёл УК Грузии. В нём в главе о терроризме вообще не предусматривается уголовная ответственность за угрозу совершения терроризма.

Нам видится, что данную проблему удачнее всего удалось решить УК РБ. В связи со всем вышеизложенным мы считаем, что угрозу совершения терроризма следует вывести в отдельный состав и предусмотреть ответственность, соответствующую степени и характеру общественной опасности деяния, т. е. ответственность за неё должна быть меньше, чем за приготовление к терроризму.

Модельный кодекс содержит соответственно статью, дающую определение терроризма, но, кроме того, в отдельный состав в нём выделено убийство государственного или общественного деятеля, совершенное с целью прекращение его политической деятельности. Ряд государств, таких как Россия, Беларусь, Азербайджан, в своих уголовных кодексах данное преступление называют террористическим актом. Россия, в частности, признавая, что террористический акт – это определённый вид терроризма, согласно Федеральному закону от 25.07.1998 № 130-ФЗ (в последней редакции от 22.08.2004) “О борьбе с терроризмом” [2], тем не менее, в УК выделяет его в отдельный состав. На наш взгляд, такое выделение в УК России, УК РБ, УК Азербайджана приводится, исходя из характеристик и статуса потерпевшего. Конституции этих стран гарантируют равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, имущественного и должностного положения, поэтому данное разграничение в УК противоречит Конституциям этих государств.

Совершенно по иному пути пошёл Казахстан. Данный вид преступления он предусмотрел не в качестве отдельного состава, а в качестве квалифицирующего признака терроризма. В ч. 4 ст. 233 УК Казахстана установлена равная уголовная ответственность за посягательство на жизнь любого человека и за посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля. Мы считаем, что это абсолютно верно, и поэтому следует обратиться к примеру УК Казахстана в решении данного вопроса, т. е. предусмотреть равную уголовную ответственность за посягательство на жизнь человека и за посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля и указать данные подвиды терроризма в квалифицированных составах исследуемого преступления.

На наш взгляд, главная особенность терроризма как вида преступления и критерий его разграничения от других видов преступлений, таких, например, как убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью и др., кроется в целях. Четкое определение и закрепление целей терроризма является первоначальной задачей уголовного законодательства стран СНГ.

В Модельном кодексе получили правовую регламентацию три основные цели терроризма: нарушение общественной безопасности, устрашение население, воздействие на принятие решений органами власти. Думается, что две из трёх целей, перечисленных в Модельном кодексе, – нарушение общественной безопасности и  устрашение населения, — указаны не совсем корректно, и поэтому подлежат подробному правовому исследованию и анализу.

Модельный кодекс, уголовные кодексы Украины, Азербайджана, России, Беларуси, Молдовы, Армении и Казахстана солидарны в том, что устрашение (запугивание) населения является одной из главнейших целей терроризма. При этом в кодексах всех этих стран устрашение населения как цель поставлена в альтернативу другим целям терроризма. Как нам видится, при таком законодательном подходе к целям терроризма устрашение населения при совершении данного преступления может быть, а может и не быть.

Мы считаем, что терроризм как явление всегда направлен на устрашение населения, и не следует устрашение населения – как суть терроризма – ставить в альтернативу другим его целям. На наш взгляд, отмеченную цель следует вывести за рамки цедексе, согласились и фактически перекопировали её в своё уголовное законодательство. На наш взгляд, законодательная регламентация этой цеëüñòâî ñòðàí ÑÍÃ îòíåñëîñü íåîäíозначно.

Некоторые страны (Азербайджан, Россия) с формулировкой этой цели, данной в Модельном кодексе, согласились и фактически перекопировали её в своё уголовное законодательство. На наш взгляд, законодательная регламентация этой цели в таком виде искусственно сужает рамки терроризма за счёт указания на то, что действия могут совершаться в целях оказания воздействия на принятие решений лишь органами власти; поскольку в реальной действительности террористы оказывают воздействие не только на органы власти, но и на международные, другие организации и на физических лиц [3, с.42].

Надо заметить, что ряд стран СНГ пошли по более прогрессивному и верному пути, нежели Россия и Азербайджан. Например, в УК Молдовы, в статье о терроризме, наряду с возможностью оказания воздействия на принятие решений органов публичной власти, указана также возможность оказания воздействия на принятие решений физических лиц. В УК Казахстана, помимо оказания воздействия на принятие решений государственными органами, его можно оказывать и на международные организации. В УК Украины – воздействие оказывается на органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностных лиц этих органов, объединения граждан, юридических лиц. Справедливости ради надо заметить, что хотя кодексы Молдовы, Украины и Казахстана более точны в регламентации данной цели, но всё же, на наш взгляд, и они не содержат должного перечня субъектов, на которых могут оказывать влияние террористы. А именно: УК Молдовы обходит своим вниманием такого субъекта, на которого может оказываться влияние со стороны террористов, как все виды организаций, УК Украины и Казахстана не содержат субъекта – отдельных физических лиц. Кроме того, согласно последнему кодексу возможно воздействие на международные организации, но отсутствует возможность воздействия на организации, не имеющие статуса международных. Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод, что нет уголовного кодекса, полностью решающего эту проблему.

Поэтому мы считаем необходимым предложить следующую правовую регламентацию данной цели: “в целях понуждения государства, организации или физического лица совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения”.

В уголовном законодательстве России, Украины, Беларуси, Молдовы, Армении, Азербайджана и Казахстана, как и по Модельному кодексу, предусмотрены в качестве способа совершения терроризма лишь действия, т.е. активная форма поведения человека. Между тем террористическая акция иногда может быть осуществлена и путём бездействия  (например посредством невыполнения обязанностей, связанных со своевременным отключением производственных или технических процессов в энергетике, на транспорте и т.д.) [1, с. 104].

На наш взгляд, данную норму следует толковать расширительно и под термином “действия” понимать и действие, и бездействие. Но для полного решения этой проблемы необходимо изменить термин “действия” на “деяния”. Надо заметить, что в УК Грузии именно так и определено, т. е. террористический акт по УК Грузии это “…взрыв, поджог, применение оружия или иные деяния…”.

Определение терроризма по ряду УК стран СНГ даётся, в том числе, и через понятие значительного имущественного ущерба. При этом, например УК РФ, определяя терроризм через причинение значительного имущественного ущерба, не содержит законодательной характеристики этого понятия применительно к статье о терроризме. В связи с изложенным не совсем понятно, как на практике будет устанавливаться этот ущерб. На сегодня определение этого ущерба осуществляется по усмотрению суда. Судебное производство вершат люди, а людям, как известно, свойственно ошибаться. Поэтому, не давая четкого юридического определения значительного имущественного ущерба, мы сами создаём почву для последующих судебных решений, не всегда оправданных и справедливых. Не стоит забывать, что, решая вопрос: был ли значительный имущественный ущерб или не был, мы, по сути, решаем дальнейшую судьбу человека. Хотя основная проблема состоит даже не в этом. Думается, что нельзя тяжесть терроризма выражать в законе через опасность причинения какого-либо имущественного ущерба.

Исходя из всего выше сказанного, мы считаем, что необходимо отказаться от практики, давать определение терроризма через значительный имущественный ущерб и исключить это понятие из определения терроризма.

УК России, Казахстана, Азербайджана, Армении, Молдовы в статье о терроризме в качестве одного из квалифицирующих признаков приводят признак – “с применением огнестрельного оружия”. Получилась очень интересная ситуация: определяя терроризм в ч.1 как совершение взрыва, поджога, эти страны “использование огнестрельного оружия” вынесли в квалифицирующий признак.

На наш взгляд, применение огнестрельного оружия при совершении терроризма не может быть опаснее, нежели его совершение путем, например, взрыва. Думается, что, решая эту проблему, следует обратиться к опыту Украины, Беларуси и Грузии. Белорусский и украинский законодатели в статье о терроризме применение огнестрельного оружия не относят к квалифицирующим признакам. Но вернее всего поступил грузинский законодатель. В УК Грузии, в статье о терроризме, не только не содержится такого квалифицирующего признака, но и напрямую применение огнестрельного оружия как способ совершения терроризма указанно в ч.1 наряду с другими способами его совершения.

Акт терроризма осуществляется, как правило, не одним лицом, а группой. Причём лица – исполнители терроризма в некоторых случаях совершают его из корыстных побуждений, по найму. Для эффективной борьбы с этим негативным явлением следует указать в статьях о терроризме квалифицирующий признак “из корыстных побуждений или по найму”. Надо сказать, что ни в одном из рассмотренных нами уголовных кодексов такой признак не содержится.

Во многих случаях терроризм совершается посредством других умышленных преступлений, например убийства. В УК Беларуси, Украины и Молдовы терроризм, сопряжённый с убийством, является особо квалифицированным составом. УК ряда стран, в том числе и России, к сожалению, не содержат такого квалифицирующего признака. Нам видится, что было бы целесообразно применительно к УК РФ включить в ч. 4 ст. 205 этот признак.

Согласно примечанию к ст. 177 Модельного кодекса лицо освобождается от уголовной ответственности только на стадии приготовления – “лицо, участвовавшее в подготовке акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности…”. На наш взгляд, это неверно. Необходимо в примечании предусмотреть освобождение от уголовной ответственности  и на стадии покушения. Кроме того, мы считаем, что к лицу, совершившему акт терроризма, могут быть применены минимальные сроки уголовных наказаний, предусмотренные статьёй, если оно предупредило органы власти о соответствующих действиях, и тем самым предотвратило гибель людей, причинение телесных повреждений или иного вреда здоровью, иных тяжких последствий, – данное положение также следует закрепить в примечании. Надо заметить, что, исходя из анализа примечания, не совсем понятно, что следует подразумевать под термином “способствовало”. Мы считаем, что этот термин означает: благодаря действиям данного лица не произошло совершение акта терроризма или были предотвращены гибель людей, причинение телесных повреждений или иных тяжких последствий.

Исходя из всего вышесказанного, предлагаем ст. 177 Модельного кодекса изложить в следующей редакции:

1. Терроризм, т. е. применение огнестрельного оружия, совершение взрыва, поджога или иных деяний, создающих опасность гибели людей либо наступление иных тяжких последствий, направленных на устрашение населения, если эти деяния совершены в целях нарушения общественной безопасности либо в целях понуждения государства, организации или физического лица совершить какое-либо действие или воздержаться от его совершения, – тяжкое преступление.
2. Те же деяния, совершенные:

а) группой лиц по предварительному сговору;

б) из корыстных побуждений или по найму, – особо тяжкое преступление.

3. Деяния, предусмотренные частями первой и второй настоящей статьи, если они совершены организованной группой, либо повлекли по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, а равно сопряжены с посягательством на объекты использования атомной энергии, либо с использованием ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения, – особо тяжкое преступление.
4. Деяния, предусмотренные частями первой, второй и третьей, сопряженные с убийством, — особо тяжкое преступление.

Примечание: лицо, участвовавшее в подготовке и (или) в покушение на совершения акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом предотвратило осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления. К лицу, совершившему акт терроризма, могут быть применены минимальные сроки уголовных наказаний, предусмотренные настоящей статьёй, если оно предупредило органы власти о соответствующих действиях и тем самым предотвратило гибель людей, причинение телесных повреждений или иного вреда здоровью, иных тяжких последствий.

Подводя итог, можно утверждать, что правовое регулирование терроризма на сегодняшний день является актуальной проблемой, до конца так и не решенной. Эта проблема обостряется и становится ещё более сложной в связи с тем, что нет единой политики по решению этого вопроса у стран СНГ. Сама идея Модельного кодекса должна была способствовать решению задачи унификации правовых норм. Но, к сожалению, как это нередко бывает, идея так и не смогла полностью воплотиться в жизнь из-за несоответствия правовых норм реальной действительности. Поэтому, думается, на сегодняшний день первоочередной задачей является принятие нового Модельного кодекса, нормы которого полностью решали бы все правовые аспекты борьбы с преступностью в целом и с терроризмом в частности.

Литература

1. Мальцев В.В. Терроризм: проблема уголовно-правового урегулирования // Государство и право. – 1998. – № 8. – С. 104 – 107.
2. Российская газета. – 1998. – 4 авг.
3. Емельянов В. Понятие терроризма в уголовном законодательстве России и Украины: Сравнительный анализ // Российская юстиция. – 1999. – № 11. – С. 42, 43.