1. Кто такие софисты и как они понимали роль слова?

Софисты — платные учителя, которые в Древней Греции не только обучали практическому красноречию, но и составляли речи для нужд граждан. Софисты постоянно подчеркивали роль слова, считая его великим властелином, обладающим весьма малым и совершенно незаметным телом, но совершающим чудеснейшие дела.

Софисты ездили по всей Греции и помогали желающим овладеть красноречием, выполняя также дипломатические поручения (Горгий) и занимаясь государственной деятельностью (Продик, Протагор).

Задача софиста — научить “делать слабое мнение сильным”, заставить “малое казаться большим, а большое — малым, но-вое представить древним, а древнее — новым, сделать людей рабами своими по доброй воле, а не по принуждению”.

Софисты постоянно подчеркивали силу слова. Так, Горгий в речи “Похвала Елене” пишет: “Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным те­лом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх на­гнать, и печаль уничтожить, и радость вселить, и сострадание пробудить”. Но, чтобы слово приобрело власть над людьми, над ним нужно постоянно работать. Поэтому красноречие требует огромного труда.

2. Почему Сократ и Платон бросили вызов софистам?

Сократ и Платон осуждали ораторов-софистов за стремление к успеху, за их готовность силою красноречия убедить публику в чем угодно, за “продажу мудрости”.

Суть теории красноречия Сократа, изложенная в диалоге “Федр”, состоит в том, что требуется знать, что же имен-но подвергается обсуждению; изучить сущность предмета разговора; изложить свои мысли, соблюдая строгую последовательность: вступление, изложение, доказательство, правдоподобные выводы.

Ценное в теории красноречия Платона — идея воздействия речи на душу, поскольку подлинное красноречие основано на знании истины.

3. Каким видит Платон подлинное красноречие?

Риторике софистов, которую Платон не считает наукой, он противопоставляет подлинное красноречие, основанное на знании истины, а поэтому доступное только философу.

Ценное в теории красноречия Платона—идея воздействия речи на душу. По его мнению, оратору “необходимо знать, сколько видов имеет душа”, поэтому “слушатели бывают такими-то и такими-то”. И какая речь каким образом воздействует на душу. Оратор должен соотносить виды речей и виды души и ее состояния. Знать, какую душу какими речами и по ка­кой причине непременно удастся убедить, а какую — нет. Задача оратора — “отыскивать вид речи, соответствующий каждому характеру, и таким образом строить и упорядочивать свою речь;

к сложной душе надо обращаться со сложными, разнообразными речами, а к простой душе—с простыми”.

Итак, по мнению Платона, подлинное красноречие основано на знании истины. Познав сущность вещей, человек приходит к правильному о них мнению, а познав природу людских душ, имеет возможность внушить свое мнение слушателям.

4. Как понимал риторику Аристотель? Почему риторика Аристотеля – это риторика вероятного, возможного?

Главным для Аристотеля, как и для софистов, является убедительность речи. Однако если для последних была не существенной истина (наоборот, высшим искусством считалось убедить слушателей в чем угодно), то для Аристотеля, как и для Платона, важна достоверность того, о чем говорится в речи. Аристотель много места отводит логическим доказательствам, убеждающим слушателей в истинности сказанного.

Однако, по мнению Аристотеля, невозможно пользоваться только достоверным знанием. Оно не всегда доступно человеку. Желая убедить в чем-нибудь людей, мы часто пользуемся различными примерами из жизни, приводим суждения вероятного характера и делаем из них хоть и не вполне точные, но убедительные выводы. Такие выводы не являются абсолютно достоверными, но претендуют на правдоподобие, т. е. кажутся большинству истинными и заслуживающими доверия. Эти выводы говорят об истине так, как она доступна доказывающему, причем делаются они добросовестно.

5. Какие виды речей рассматривал Аристотель и в чем видел особенности этих речей?

Конструктивной осью аристотелевской «Риторики» является триада оратор – речь – аудитория, которая именно у Аристотеля впервые становится системообразующим фактором, обусловливающим целесообразный и глубоко рефлектированный характер процесса речепорождения.

Речи, а вместе с ними и представления делятся на такие, которые могут быть истинными или ложными, и такие, которые не обладают этим свойством: «Подобно тому как мысль то появляется в душе, не будучи истинной или ложной, то так, что она необходимо истинна или ложна, точно так же и в звукосочетаниях, ибо истинности ложное имеются при связывании и разъединении», — повторяет Аристотель мысль из «Софиста».

Как можно видеть, в основу изложенного учения положено различие следующих характеристик речи: наличия/отсутствияния; наличия/отсутствия значащих частей; отношения ко времени;выражения истины или лжи. В соответствии с первым критерием звукосочетания делятся на осмысленные и неосмысленные (например, крики животных), в соответствии со вторым различаются сказывание (fàsic) и речь; третье деление  по отношению ко времени  дает имя и глагол; и, наконец, речи, заключающие в себе истину и ложь, выделяются в качестве высказываний.

6. Каков риторический идеал софистов?

Софисты наглядно демонстрируют, что сама ритмика и красота слова несет в себе скрытое, затаенное значение.  Изощренная речь софистов ориентированная на внешние эффекты, утонченные и необычные формы оказывается ошеломляюще популярной в широкой публике. платоновская традиция дает нам оппозицию форма и содержание, которой суждено будет сыграть большую роль в истории эстетики. Софисты, отвечая на вопрос о том, что является существенным элементом речи, говрили: форма и содержание — неразрывные составляющие речи. Более того, форма зачастую семантически объемнее прямого значения слов.Главная тезис софистической риторики можно сформулировать так: выстроенная в соответствии с эстетическими представлениями речь спонтанно оказывает влияние на процесс убеждения. Иногда человек уверен в адекватности и убеждающей силе аргумента, в силу того, что следует за  формой изложения и не отказывается от  довода лишь потому, что он доставляет ему эстетическое удовольствие.  Убедительность речи во многом связана для софистики с зачарованностью речью. Поэтому  речь, выстроенная по правилам софистического риторического идеала, часто оказывалась ареной, где остроумие соревновалось со здравомыслием.

Итак, риторическому идеалу софистов присущи следующие особенности:

• Риторика софистов была «манипулирующей», монологической. Главным было умение манипулировать аудиторией, поразить слушателей ораторскими приемами.
• Риторика софистов была риторикой словесного состязания, борьбы. Спор, направленный обязательно на победу одного и поражение другого, вот стихия софистов.
• Целью спора софистов была не истина, а победа любой ценой. Поэтому и в речи господстововало не содержание, а «внешняя форма».

7. Чем отличается риторический идеал Сократа, Платона и Аристотеля от риторического идеала софистов?

Целью спора софистов была не истина, а победа любой ценой, поэтому господствует не содержание в речи, а «внешняя форма». Итак, проводя сравнительный анализ риторического идеала древнегреческих философов и риторического идеала софистов, особенности которых имеют однородные основания, я могу сделать вывод о том, что указанные риторические идеалы являются абсолютно противоположными: диалогическая, гармонизирующая, направленная на поиск и обнаружение истины риторика Сократа, Платона и Аристотеля, и монологическая, направленная обязательно на победу одного и поражение другого участника, на победу любой ценой риторика софистов.

По мнению Платона – риторика есть сноровка, умение, ловкость, которым можно научиться, развить в себе. А основой красноречия служат эмоциональное воздействие, эмоциональное убеждение и эмоциональное внушение. Аристотель считал, что «риторика — искусство, соответствующее диалектике», она «способна находить способы убеждения относительно каждого данного предмета». Риторика Аристотеля – это наука и мастерство доказательной речи.

8. Взгляды Цицерона на ораторское искусство

Совершенный оратор, по мнению Цицерона, должен знать искусство спора в той мере, в какой оно полезно для искусства речи (там же). Из этих слов видно, что как бы ни была любима Цицероном философия, однако она для него рядом с главной его наукой — красноречием, имеет прикладное значение («Об ораторе», III, 143). Философию Цицерон изучал также у Филона, представителя Новой Академии, у философа-эклектика Антиоха Аскалонского. У всех школ он взял то, что было ему близко по духу и могло практически пригодиться в его ораторской практике: этику у стоиков, скептицизм у Новой Академии и больше всего у перипатетиков: в философии, как и в красноречии, Цицерон был эклектиком. В красноречии его учителями были: в Афинах — Деметрий, в Азии — Менипп Стратоникейский, Дионисий Магнет, Эсхил Книдский, Ксенокл Адрамиттийский («Брут», 315). Он совершенствуется как оратор на Родосе под руководством известного учителя красноречия — Аполлония Модона, основавшего там свою школу. Аполлоний и помог Цицерону окончательно сформироваться как оратору и выработать свой особый, отличный от всех современных ему ораторов, стиль, позволяющий ему быть то простым и безыскусным, то блестящим, страстным и патетическим. Сам Цицерон отмечает свой долг Молону (там же, 316), однако в настоящее время невозможно показать, в чем он выражается конкретно.

Для успеха у римской публики необходимо было, кроме того, умение держать себя на ораторской трибуне, и Цицерон учился этому у известных актеров Эзопа и Росция; последнего из них он в свое время защищал. Таков в общих чертах тот комплекс знаний, которые получил Цицерон и которые, по его твердому убеждению, требовались каждому оратору. Необходимость этих знаний для оратора он со страстной убежденностью обосновывал в своих теоретических трудах.

9. Какие бывают виды остроумия, по Цицерону? Приведите примеры

Марк Тулий Цицерон составил первую в истории классификацию остроумия, выделив два основных типа остроумия.

1) Проистекающее из самого содержания предмета смешное.

2)Словесная форма остроумия, а именно: абсурд, двусмысленность, неожиданные умозаключения, каламбур, аллегория, карикатурное изображение, ирония, метафора, передразнивание, небылица, пословица, поговорка, лёгкая насмешка.

Цицерон утверждал. Что смеются обычно над безобразным, но оратор может использовать остроумие только в меру. Личные недостатки – объект вполне подходящий, но нельзя смеяться над преступлением и нищетой. Форма изложения может сделать смешным то, что по содержанию своему совсем не смешно. Цицерон выделяет 2 основных вида остроумия:

• Смешное, проистекающее из самого содержания предмета;
• Словесная форма, которая включает в себя:
  • Двусмысленность
  • Неожиданные умозаключения
  • Каламбуры
  • Необычные истолкования собственных имен
  • Пословицы аллегории
  • Метафоры
  • Иронию

Природой смеха люди интересовались еще в древности. В древнеегипетском папирусе III века н. э. , в Лейдене, божественному смеху отводится роль сотворителя мира: “Когда бог смеялся, родилось 7 богов, управляющих миром. … Когда он разразился смехом, появился свет… Он разразился смехом во 2-й раз, – появилась вода… ” Наконец при 7-м взрыве смеха родилась душа. [3; с. 33]

10.Почему юмор не был свойственен риторике Древней Греции?

«Красса считаю совершенством решительно недостижимым: его речь отличалась необычайным достоинством и с этим достоинством сочетался острый и тонкий ораторский, не шутовской юмор», — писал Цицерон в «Бруте» (с. 143). Понятие «много достойного юмора» бог римского красноречия называет чертой ораторской индивидуальности, которая включала, к тому же знание права, стилистическое изящество — внимание к выбору слов: благозвучную расстановку ударений — ритм; остроумие. Если греки оспаривали применение юмора в ораторской речи, то латинские ораторы с успехом пользовались им. «Все его речи. — говорит Цицерон далее (с. 162) , — отличает неподдельная естественность, лишенная всяких прикрас.

Даже тот закругленный ряд слов, который по-гречески называется периодом, был у него краток и сжат: гораздо охотнее он разбивал свою речь на такие члены, которые греки называли колонами». Цицерон называет его «лучшим правоведом среди ораторов». По его мнению, победа будет на стороне судебного оратора только тогда, когда разумно сочетаются знание права и красноречие.

11.В чем видит заслугу оратора Цицерон? Его риторический идеал.

Цицерон ставит вопрос: что формирует оратора – врожденные ли данные (ingenium), или знание теории красноречия (ars), а также упражнения (exercitationes)? Этот вопрос уже не впервые рассматривался в античной теории красноречия; с развитием ораторских школ его ставили и греческие теоретики, например Исократ, со школой которого был хорошо знаком Цицерон; но этот вопрос был весьма актуален и в условиях развития римского красноречия. В Риме с начала I в. до н. э. действовали школы ораторского искусства; латинские риторы, которые сначала подверглись гонению со стороны аристократически настроенного оратора Красса (Об ораторе, III, 93 и сл.), брали за основу обучения традиционную сухую риторику и учили декламировать бессодержательные речи, не обращая внимания на то, обладают ли ученики ораторскими способностями.

Цицерон не отвергает необходимости традиционной риторической теории для образования оратора, он сам изложил ее в своей ранней Риторике (De inventione); он сам упражнялся в декламациях по-латыни, а чаще по-гречески (Брут, 301), позже он признает ее пользу для оратора (Об ораторе, I, 23; II, 81, 85) и даже издаст два небольших сочинения «Ораторские деления» (Partitiones oratoriae) и «Топику». Однако, по мнению Цицерона, оратор должен прежде всего обладать природными способностями – умением свободно владеть речью (linguae solutio), звучностью голоса (vocis sonus), силой груди (1аtera), крепким телосложением (vires), известной пропорциональностью в форме лица и тела (conformatio et figura) (Об ораторе, I, 114). Эти врожденные качества должны возбуждаться его способностью ориентироваться в обстановке (diligentia) в процессе его выступления, а «между природным даром и способностью ориентироваться (diligentia) немножечко места остается для теории (ars) »,– говорит устами Антония Цицерон (Об ораторе, II, 147–150). Цицерон называет «очень смешными» (perridiculos) всех тех риторов, которые изучают с учениками лишь риторскую теорию (Об ораторе, III, 75).

Теория нужна, но Цицерон в основу ее кладет ораторскую практику: «Не красноречие родилось из теории, а теория из красноречия» (Об ораторе, I, 146). Такое утверждение было подсказано Цицерону его многолетним ораторским опытом и было вызвано оторванным от практики обучением в школах риторов. Цицерон прямо говорит: «Будем преподавать будущему оратору лишь то, чему нас научил опыт (usus) ». Это влияние практики отразилось, например, в суждении Цицерона об установленных в риториках частях ораторской речи (вступлении, рассказе и др.). Цицерон не отвергает их; они кажутся ему стройно распределенными, однако установленными не на основе жизненного опыта (non perite) (Об ораторе, II, 81). Так, например, теория требует во вступлении расположить к себе слушателей, сделать их благосклонными (benevolos facere), поставить их в известность о деле (doсеrе), возбудить их внимание (attentos facere), но опыт показывает, что эти требования должны относиться не только ко вступлению в речи, но и к другим ее частям (Об ораторе, II, 81 сл.). Для вступления материал следует брать «из самой внутренности дела» (ex ipsis visceribus causae) (Об ораторе, II, 318).

То же относится и к «рассказу» в речи: правдоподобие, ясность и краткость должны быть качествами не только рассказа, но и других частей речи.

Речь оратора должна быть наполнена разнообразным содержанием, свидетельствующим о широком образовании оратора. Об этом много раз говорит Цицерон. Ораторское искусство – не пустое краснобайство. Уже в ранней риторике Цицерон писал, что мудрость в содержании (prudentia) без красноречия мало приносит пользы государствам, а красноречие без мудрого содержания большей частью слишком вредит и никогда не приносит пользы (О риторическом изобретении, 1,1).

В трактате «Об ораторе» Цицерон требует для оратора разностороннего образования: «Никого не следует считать, в числе ораторов, если он не будет отличаться знанием всех наук, достойных свободного человека» (I, 72). «Если кто хочет дать всеобъемлющее и специфическое определение силы оратора,– пишет Цицерон, – то, по моему мнению, тот оратор достоин этого авторитетного имени, кто о любом попавшемся предмете, подлежащем словесному выражению, будет говорить с пониманием дела (prudentia), слаженно, красиво, ничего не забывая и даже с известным общим достоинством» (Об ораторе, I, 64; ср. I, 20).

Необходимость широкого образования для оратора как судебно-политического деятеля вызывалась историческими условиями еще во II в. до н. э.; его требовал сатирик Луцилий, на которого ссылается Цицерон в трактате «Об ораторе» (I, 72). Широко образованным оратором был предшественник Цицерона на ораторском поприще Лициний Красе. Он говорил по-гречески так, «что казалось, он не знает никакого другого языка»; и для него не было «ничего нового и неслыханного» (Об ораторе, II, 2). Римским ораторам не хватает греческой образованности, говорит Красс в сочинении Цицерона «Об ораторе» (III, 94). Цицерон был учеником Красса и получил широкое образование, насыщенное греческой культурой.

В сочинении «Брут» (308) он признается, что в молодости он «все дни и ночи проводил в углубленных занятиях всеми науками».

Необходимость широкого разностороннего образования для оратора особенно ощущалась в напряженный период политической жизни Рима I в. до н. э., когда ораторское искусство было мощной силой, позволявшей политическому деятелю той или иной партии продвигаться по лестнице государственных должностей и проводить свою политическую линию.

12. В чем состоит значение трактата Квинтиллиана «Образование оратора»? Риторический идеал Квинтиллиана

«Образование оратора» — обширный и содержательный, хорошо систематизированный труд по ораторскому искусству и ораторскому обучению, которое практиковалось во времена Квинтилиана и которое он сам признавал необходимым и единственно правильным. В нем анализируются проблемы теории и практики римского красноречия, рассматривается ряд актуальных проблем теории литературы, педагогики, этики, дается характеристика риторических школ и стилей и критически оцениваются ораторские и литературные произведения Греции и Рима.

Эстетический критерий, которым определяются взгляды Квинтилиана на ораторское искусство и литературу, в достаточной мере ясен. Это прежде всего совершенство художественной формы. Главное его требование к оратору и писателю, поскольку для него «хорошо говорить и хорошо писать —одно и то же» (XII, 10, 51), — чистая, ясная, красивая и уместная речь (I, 55, 1). Он настаивает на необходимости выбора слов, эффективности их расположения, предостерегая, впрочем, что излишний блеск слов и скрупулезность в их выборе затемняют смысл и создают искусственность; а там, где на показ выставляется искусство речи, обычно предполагается недостаток истины, говорит он (VIII, вв. 8—32; IX, 3, 102 и др.; ср. «Об ораторе», I, 3, 12). Ведь он убежден, что главное искусство оратора в том и состоит, чтобы не дать заметить искусства, скрыть его видимостью безыскусственности (IX, 4, 147; I, 10, 3).

Придавая решающее значение безукоризненности стиля, он тем не менее убежден, что не следует оставаться безразличным и к содержанию. Он настаивает на единстве формы и содержания: «Кто берет на себя важное судебное дело, должен заботиться не об одних только выражениях» (VIII, 3, 13). Речь должна быть правильной, живой и естественной, не перегруженной устаревшими и необычными словами, местными диалектизмами, иностранными словами и техническими терминами — от этого страдают ее здравый смысл и ясность (IV, 2, 44; VIII, 2, 20; IX, 3, 54). Впрочем, оговаривается он, можно иногда для создания хорошего литературного языка пользоваться и архаизмами и неологизмами при условии выбора «из самых новых слов наиболее старых, а из самых старых — наиболее новых» (I, 6, 41). Квинтилиан возрождает здесь идеал «золотой середины»; отвергая «соблазнительные пороки» нового стиля — высокопарность и изощренность, он ратует за умеренное и уместное пользование фигурами стиля, которые украшают и оживляют речь, услаждают слух и возбуждают эмоции аудитории, подкрепляя тем самым доказательства в суде. Главное для Квинтилиана — здравый смысл и сохранение меры, всякая же крайность и всякое излишество — порок, которого следует избегать (XI, 3, 181; XI, 1, 91; ср. «Оратор», 22, 73).

Вот как он определяет свой идеал речи: «Изобилие должно иметь свои пределы, блеск — мужественную сдержанность, а изобретательность должна быть разумна. Таким образом, речь станет длинной, но не чрезмерной; изысканной, но не вычурной, смелой, по не дерзкой; серьезной, но не унылой; глубокой, но не тяжелой; веселой, радостной, но не легкомысленной, шутливой, но не распущенной; величественной, но не многословной» (XII, 10, 80. Пер. М. Е. Грабарь-Пассек).

Нетрудно заметить, что стилистический идеал Квинтилиана близок цицероновскому. Его требования к хорошей ораторской речи мало чем отличаются от требований Цицерона. И это далеко не случайные совпадения: Квинтилиан именно и стремился к реформации современного стиля красноречия путем возвращения его к цицероновским нормам. Его сочинение — это первая попытка оживить цицероновский идеал, развить классические принципы, выработанные и обоснованные великим оратором и стилистом, который тоже продолжал лучшие традиции древнегреческой теории красноречия.

13. Как развивалась риторика в эпоху средневековья?

После падения Римской империи в конце Y века господствующим жанром становится церковное красноречие. Христианская церковь обратила свое слово ко всем без исключения: и к богатому вельможе, и к бедному крестьянину. Церковная проповедь стала самой распространенной формой устного массового общения и одновременно одним из инструментов политической пропаганды: значительная часть проповедей напрямую соотносилась с идеологическими запросами, утверждая соответствующие нормы нравственности и социального поведения.

Проповедования предполагало высокий уровень ораторского мастерства. На основе проповеди развивалось средневековое ораторское искусство, воспринявшее основные нормы античной риторики и формальной логики, опыт древних ораторов.

Но окрашенное в религиозные тона ораторское искусство средневековья приобрело и новые качества. Видоизменения были связаны прежде всего с появлением абсолютного авторитета в виде религиозной догмы. О чем бы не говорил проповедник, он соотносил свои суждения и выводы со Священным писанием. Ссылки на непререкаемый авторитет, с одной стороны, избавляли оратора от необходимости использовать углубленную аргументацию, а с другой – привносили в выступление элементы схоластики.

Но в жестких религиозных рамках риторика продолжала развиваться, и не малую роль в этом сыграли, например, еретические движения, направленные против догматов церкви.

В церковном проповедничестве появились знаменитые богословские ораторы. Иоанн Златоуст (ум. в 407 г.) считался идеальным византийским проповедником. Прозвище Златоуст свидетельствует об уважительном отношении к публичному слову и о почитании людей, умевших посредством живой речи воздействовать на слушателей.

Оратор средневековья – Фома Аквинский (1225 – 1274гг..) стал основоположником гомилетики – теории церковного красноречия. В ней на первый план выступает форма, главным принципом становится не убеждение, а внушение. Важнейшее приобретение риторики в средние века – это умение завладеть чувствами и сознанием людей, влиять на их психику и воображение. Эффективность и действенность ораторской речи в этот период характеризовалась именно этими умениями проповедника.

Этот тип риторики оказал существенное влияние на культуру всех стран Западной и Центральной Европы, так как его распространению соответствовало отсутствие языковых барьеров: проповеди читались исключительно на латинском языке.

Шагом вперед по сравнению с богословской риторикой было академическое красноречие, представленное университетской лекцией. Она, хотя и читалась в буквальном смысле этого слова (лат. lectio – чтение, lector – чтец) прямо по книге, все же была обращена к явлениям и фактам реальной действительности, подчинялась законам знания. Позже, в XV – XVI вв., с развитием книгопечатания, читаемая лекция стала активно вытесняться устной, по сути, превратилась в публичное изложение учебного материала и, перенимая достижения красноречия, оформилась в новый жанр риторики.

14. Особенности риторики Возрождения и Нового времени. Какие новые виды красноречия появляются в эти века?

«Новое время» началось западноевропейским Возрождением, положившим конец средневековью и уже к началу XVI в. ознаменовавшим новую эпоху в истории. Оно сменилось эпохой Просвещения. Бурный рост культуры во всех областях, развитие светского мировоззрения, постепенно вытеснявшего богословие, — это наиболее характерные признаки эпохи.

В этих условиях красноречие особенно активно стимулировалось, проникаясь светскими мотивами и приобретая социально-политическую направленность. Оно вбирало в себя лучшие достижения античной риторики и    одновременно    вдохновлялось    новыми      гуманистическими      и демократическими идеями.

Ян Гус (1369 – 1415 гг.), ректор Пражского университета,  религиозный проповедник, выступал против монополии латыни и положившего начало чешскому литературному языку.

Заметный вклад в развитие риторики внесли европейские писатели и мыслители нового времени: Б. Паскаль, М. Монтень, Ж. Лабрюйер, Ф. Бэкон, И. Гете, Г. Лихтенберг и другие. В их произведениях много глубоких и тонких мыслей о риторике, полезных советов оратору, точных рекомендаций. Как в античные времена, на первый план выдвигается действенность речи, способность оратора увлечь аудиторию, мобилизовать ее на конкретное действие.

Вот как определяет ораторское искусство французский писатель XVII веке Ж. Лабрюйер: «Красноречие – это дар, позволяющий нам овладевать умом и сердцем собеседника, способность втолковывать или внушить ему все, что нам угодно».

Целая программа действий оратора содержится в высказывании французского физика и философа Блеза Паскаля (1623 – 1662 гг..), высоко ценившего гармонию содержания и формы публичной речи: «Красноречие – это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и удовольствием, и чтобы захваченные темой и подстрекаемые самолюбием, они захотели в нее вникнуть».

Список литературы

1. Риторика: Учеб.пособ./ -М.: Просвещение, 1994. -207c.
2. Лосев А.Ф. Риторическая эстетика // Лосев А.Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М.: Искусство, 1975.
3. Лосев А.Ф. Античные теории языка и стиля в их историко-литературной значимости // Античные риторики / Под ред. А.А.Тахо-Годи. – М., 1978.