Введение

Историки используют для реконструкции древнеславянского календаря сведения из средневековых письменных источников. Во-первых, это болгарские и древнерусские летописные тексты, в которых упоминаются названия месяцев и ведётся счёт лет и временных периодов, начиная с дохристианской истории славян. Во-вторых, это агиографическая литература. Особую группу составляют тексты, содержащие календарные расчёты. К ним относятся пасхальные таблицы и «Учение о числах» Кирика Новгородца.

Важнейшим источником является так называемый народный календарь примет, зафиксированный в фольклорных текстах нового времени. Он сохранил, как полагают, важнейшие элементы годового календарного цикла древних славян и внутренние связи между ними. При работе с этим календарём следует принимать во внимание наслоение более поздних христианских представлений, расхождение юлианского календаря с астрономическим и смену календарей: юлианского на григорианский. Важное место занимает исследование народных названий месяцев.

Третья группа источников — археологические находки. Существует методика статистического анализа календарной символики на керамике и украшениях дописьменных археологических культур.

1. Исчисление времени древними славянами

К календарной символике, имеющей числовое выражение, у древних славян относятся числа 12, 6, 4 и 3, связанные с солнцем, числа 13, 7, 5 и 4, связанные с луной, а также число 9, имеющее лунно-солнечное объяснение. В фольклоре встречаются такие временные и числовые значения как 30 лет и 3 года, «тридевять» (12 или 27) и «тридесять» (13 или 30), 40 дней и «сорок сороков» (1600) и др.

Выводы Рыбакова не разделяются отдельными исследователями, например, Л. С. Клейном. Клейн критикует Рыбакова за натянутость и необоснованность выводов и за неоправданный поиск «славянского календаря» в обычных орнаметах черняховских сосудов, которого там, по мнению Клейна, быть не может [2, с. 23].

В «Повести временных лет» понедельник и вторник упомянуты всего по одному разу, среда — дважды, четверг — трижды, пятница — 5 раз, суббота — 9, а воскресение («неделя») — 17 раз.

Названия дней недели («седмицы») имеют порядковое значение: вторник — второй день, четверг — четвёртый, пятница — пятый. Название воскресенья — «неделя» — указывает на запрет трудиться в этот день, на день отдыха (такие запреты также связаны с различными народными праздниками и различными видами деятельности и имеют явное языческое происхождение). Название понедельника указывает на связь седьмого и первого дней («после недели»).

Слово суббота заимствовано из еврейского языка, пришло оно, вероятно, вместе с христианизацией Руси. Слово среда указывает на серединное положение дня среди пяти дней (или семи, если считать неделю не с понедельника а с воскресенья). Некоторые реконструкторы утверждают, что славяне пользовались пятидневной неделей, а субботу и воскресенье они заимствовали во время христианизации. Пятница была для славян священным днём. Сохранилось празднование двенадцати «пятниц» в году [4, с. 38].

Дни недели, как и у других языческих народов, были посвящены различным богам. Известно, что четверг связан с Перуном, а пятница — с Мокошью (ср. поздний персонаж — Пятницу). Эти представления восходят к общеевропейской традиции.

Само слово «месяц» указывает на связь выделения такого хронологического отрезка с лунными циклами и имеет общеевропейские корни. Следовательно, продолжительность месяца составляла от 28 до 31 дня, более точно указать счёт дней по месяцам пока не представляется возможным.

Славянские названия месяцев сохранились у ряда славянских народов [4, с. 39]: (В языках выведенных курсивом обычно употребляются названия латинского происхождения, одним цветом обозначены названия с одним и тем же смыслом.)

В «Остромировом евангелии» (XI в.) и других древнейших памятниках письменности январю соответствовало название просинец (так как в это время становилось светлее), февралю — сечень (так как это был сезон вырубки леса), марту — сухий (безводный [4, с. 38], есть версия, что в некоторых местах уже подсыхала земля), апрелю — березень, берёзозол (имена, связанные с берёзой, начинающей цвести), маю — травень (от слова «трава»), июню — изок (кузнечик), июлю — червень, серпень (от слова «серп», указывающего на время жатвы), августу — зарев (от «зарево»), сентябрю — рюен (возможно, от «реветь», рёв животных), октябрю — листопад, ноябрю — декабрю — грудень (от слова «груда» — мёрзлая колея на дороге), иногда — студень.

Таким образом, у славян не существовало единых представлений о порядке и названии месяцев. Из всей массы названий выявляются праславянские названия, что говорит о единстве происхождения календаря. Этимология названий также не всегда понятна и даёт повод для разного рода спекуляций на эту тему. Единственное, в чем сходятся большинство реконструкторов, — это связь названий с природными явлениями, характерными для годичного цикла.

Д. И. Прозоровский считал, что древнерусский дохристианский календарь был лунным и состоял из 13 драконических месяцев (в среднем по 27,216 суток). Продолжительность года составляла 355 дней. Вместе с тем Прозоровский высказал догадку, что начала древнерусских месяцев могли не совпадать с первыми числами месяцев юлианских [4, с. 40].

Н. В. Степанов обратил внимание на встречающиеся в древнерусских источниках упоминания дат, выраженных в «небесных» месяцах. Названия этих месяцев совпадают с названиями «книжных» месяцев юлианского календаря. Но числа «небесных» и «книжных» месяцев, на которые пришлось то или иное событие, различны. По мнению Степанова, «небесные» месяцы — отражение древнейшего русского счисления времени. В языческой Руси, как считал Степанов существовал 12-месячный лунный календарь, который периодически, раз в три года, дополнялся 13-м, эмболисмическим месяцем «груднем» [4, с. 41].

На сегодня известно несколько лунных календарей у славянских народов в средневековье. В русских источниках XII-XV вв. имеется указание как минимум на существование двух лунных календарей. В Болгарии, начиная уже с VII века, использовали тюркский лунный календарь, близкий к восточному календарю. Добавление лишних тринадцатых месяцев в високосный год происходило через неравные промежутки лет и в разные порядковые годы 19-летнего лунного цикла и 12-летнего зодиакального цикла.

Б. А. Рыбаков при реконструкции календарей черняховской культуры считал, что славянский год состоял из 12 месяцев. Это число явно присутствует на гадательной чаре из Лепесовки (IV в.) и сопоставляется с 12 месяцами года. Однако на другой чаше из этого храма столь явного соответствия рисунков гипотетическому 12-месячному календарю не находится. Кроме того на черняховском сосуде из Войскового, на котором Б. А. Рыбаков также находит 12 месяцев, в верхнем поясе знаков начертаны 13 символов, а в нижнем — 18 (включая один «пробел»), что явно ближе к лунному, а не солнечному календарю [4, с. 42].

Названия зимы и лета во всех славянских языках одинаковы, в то время как названия осени и особенно весны сильно различаются. Это возможно свидетельствует о том что год изначально делился лишь на два сезона. По другим данным у древних славян было три сезона: весна, осень и зима. Всё вместе называлось лето. В зависимости от климатического пояса, в котором расселились те или иные славянские народы, весна начиналась в период с 1 марта, по 23 апреля и длилась вплоть до Купала (23-24 июня). Осень в этом плане была не чётко выражена, так как существовало ещё «бабье лето» (неделя до 1 сентября и неделя — после). Осень длилась до конца октября-ноября. Большую часть года занимала зима. Серединой зимы было 11 февраля, на которое, как полагают, приходился праздник Велеса.

У древних славян год начинался с марта, а потому январь являлся одиннадцатым по счету месяцем. Несколько позже Новый год отмечался в сентябре, в Семёнов день, после чего январь стал пятым месяцем года.

До конца XVII века новолетие начиналось не с января, а с марта (как в древнем Риме) или с сентября (как в Византии). До 1492 года, как полагают исследователи, оба новолетия существовали параллельно, но преобладал мартовский стиль. С 1492 года завоёвывает преобладание сентябрьский стиль, вытесняющий мартовский. Петр I, своим указом 1699 года декабря в 20 день, указал началом года считать 1 января [4, с. 45]. Этим указом летоисчесление славян, царь указал заменить на летоисчисление от рождества Христова. Этот же указ содержал указание людям поздравлять друг друга с новым годом, а не с новолетием, как было принято ранее. С 14 февраля 1918 года в России введено новое летосчисление. Для того, чтобы перевести дату со старого стиля на новый, необходимо прибавить к дате старого стиля 11 дней для XVIII века, 12 дней для XIX века и 13 дней для XX-XXI веков.

Исследователи склонны начинать новый год у древних славян с 20-х чисел марта. Из этих чисел наиболее значимы 21 марта и 25 марта, на которые у древних европейцев приходились важные праздники.

По старинному поверью солнце в апреле встречается с месяцем, а с первого мороза они расходятся в дальние стороны: один на восток, другой на запад, и с той поры не встречаются друг с другом до самой весны (индоевропейский мотив свадьбы месяца и солнца). Это поверие говорит о том, что счёт дней древние европейцы начинали с марта, при этом лунные и солнечные месяцы к концу зимы давали значительное расхождение, что компенсировалось либо за счёт лишнего месяца, либо за счёт плавающего по числам нового года.

Значительное число исследователей считает, что новый год у славян начинался в январе, когда праздновали Святки — рождение нового света.

Продолжительность века у славян оценивается по-разному: 30, 100 и 1000 лет. Слово «век» означает жизнь человека и традиционно в христианской традиции считается столетием. Однако, в фольклорных источниках слово «вековуха» применяется к женщинам 30 лет. Кроме того, «вечные миры» между языческой Русью и Византией заключались в X веке на 30 лет, и русские князья, знали этот срок, сами инициируя заключение нового «вечного мира», приурочивая к году истечения срока предыдущего договора поход на Византию. Возможно, что до X столетия века не имели строгой продолжительности, а зависели от срока княжения. Подобная система летоисчисления свойственна скандинавским сагам, которые начинают поколенный перечень правлений ещё до рубежа жизни Христа, и включают иногда число лет жизни правителя (готский король Германарих прожил, к примеру, 110 лет, а Одд Стрела, правивший на Руси, — 300 лет) [4, с. 46]. Такая генеалогия возводилась к скандинавским богам.

2. Лунно-солнечный календарь на Руси

Историкам давно известно о том, что в древней Руси использовался лунно-солнечный календарь. Однако из-за того, что в дошедших до нас источниках абсолютно преобладают юлианские датировки, а датировки лунные встречаются крайне редко, еще в XIX в. был сделан вывод о том, что с введением на Руси христианства лунно-солнечный календарь был решительно вытеснен календарем юлианским и оставался на Руси лишь в качестве некоего пережитка прошлого.

Этот вывод не был поколеблен и в начале XX в., когда два выдающихся исследователя – Николай Васильевич Степанов и Даниил Осипович Святский – заложили основу для принципиально нового подхода к данной теме. Так Н.В. Степанов разработал понятия ультрамартовского и circa-мартовского стилей, позволявшие разрешить очень многие хронологические трудности, возникающие перед историками, а Д.О. Святский, пользуясь каноном солнечных затмений и рядом таблиц, созданных замечательным астрономом М.А. Вильевым, исследовал «астрономические явления в русских летописях с научно-критической точки зрения», где сделал ряд наблюдений, предвосхитивших открытия самого последнего времени [3, с. 8].

К сожалению, после Октябрьской революции в хронологических исследованиях наступила долгая пауза, и вплоть до 90-х гг. ХХ в. почти не было выдвинуто никаких сколько-нибудь оригинальных идей, а из наследия предшественников оказалось освоенным историками лишь представление об ультрамартовском стиле. В итоге система древне­русской хронологии свелась к следующим тезисам: 1) на Руси летоисчисление велось от сотворения мира, причем использовались в основном 3 календарных стиля – мартовский, ультрамартовский и сентябрьский; 2) первый из них, преобладавший на протяжении XI-XIV вв., начинался 1 марта; он переводится на современный счет посредством вычитания от даты от сотворения мира 5508 лет; 3) ультрамартовский стиль начинался также 1 марта, но годом раньше мартовс­кого (эра: -5509 лет до РХ); 3) менее употребительный сентябрьский стиль был на полгода «моложе» ультрамартовского, но «старше» на такой же промежуток времени мартовского и применялся в основном в X – начале XII в., а затем вновь был введен в оборот в XIV-XVII вв.; 4) изредка в Начальной русской летописи использовались другие календарные стили – антиохийский, или александрийский (эра: -5500 лет до РХ) и болгарский (эра: -5505 до РХ) [3, с. 10].

Между тем в самое последнее время интерес к теме древнерусского календаря возрос, и связано это с деятельностью пяти историков, трое из которых главное внимание уделили разбору древнерусских систем счета и календарных таблиц (Р.А. Симонов, И.Н. Данилевский, А.А. Романова), двое (С. Цыб и А.Журавель) – хронологии летописания. При всей разности подходов общим для всех историков является глубокий интерес к теме лунно-солнечного календаря.

Лунно-солнечный календарь не просто не был вытеснен на Руси календарем юлианским, но на протяжении X-XIV вв. бесспорно преобладал над ним в быту и сосуществовал на равных в летописях. Фактическим же основанием для вывода о преобладании лунно-солнечного календаря в древней Руси служит существование в летописях огромного числа разночтений двоякого рода: 1) одно и то же событие зачастую имеет несколько (от 2 до 7) датировок от сотворения мира; 2) одно и то же событие нередко имеет несколько юлианских датировок, варьирующихся в интервале от 1 дня до нескольких месяцев [3, с. 11].

Вот несколько примеров. В датированной части «Повести временных лет», с которой начинаются почти все русские летописи, на протяжении 260 лет (с 6360 по 6620) примерно столетие не заполнено событиями, а на протяжении оставшихся 160 лет лишь 53 события (не года, а события) не имеет разночтений.

Традиционно такого рода разночтения историками либо игнорировались, либо определялись как палеографические ошибки, т.е. ошибки, возникшие в результате многократного переписывания древних “ветшанных книг”. То есть, по мнению историков летописания, к слову сказать, никогда систематично не работавших с летописной хронологией, эти ошибки были как бы запрограммированы самим способом создания летописей: каждая летопись представляла собою свод, т.е. при ее создании летописец сводил воедино труды своих предшественников, т.е. переписывал в свою книгу материал двух-трех (иногда больше) более древних летописей, а затем дополнял их теми сведениями, которые произошли при его жизни. Механические ошибки при переписке были почти неизбежны, и потому совсем не случайны часто встречающиеся в древнерусских книгах приписки книжников, просивших не “кленуть” их, если они что-то “описали”, “недописали” или “переписали”. С течением веков такого рода искажения накапливались, к ним добавлялись позднейшие предания, в которых историческое зерно можно было отыскать с большим трудом, и в итоге многие летописи XVII в. становились практически непригодными для практического использования в качестве исторического источника [3, с. 12].

В итоге в источниковедении утвердился следующий подход: наиболее достоверными летописями были признаны наиболее древние из сохранившихся – Новгородская Первая, Лаврентьевская и Ипатьевская, созданные во второй половине XIV в. Далее методами текстологического анализа были выявлены те позднейшие летописи XV-XVII вв., при создании которых использовался материал вышеназванных летописей, и тем самым была создана их общая генетическая схема. При этом те летописные материалы, которым не нашлось в ней места, были попросту были объявлены не достоверными или по крайней мере “сомнительными”. Такой участи, в частности, подверглась Никоновская летопись (XVI в.), крупнейшая из всех дошедших до наших дней.

Такой подход при всей его внешней строгости и “научности” имеет ряд очевидных слабостей. Во-первых, до наших дней дошла лишь небольшая часть того книжного богатства, которым располагала древняя Русь, и потому из того, что ныне не удается восстановить генетическую связь между древнейшими текстами и их позднейшими копиями, не следует, что такой связи никогда не было вообще: данная схема охватывает по существу лишь летописные памятники владимирско-суздальского, новгородского и отчасти киевского происхождения, хотя помимо них на Руси летописание велось в Переяславле, Чернигове, Смоленске, Галиче, Полоцке, Рязани, на Волыни. И потому естественнее считать “избыточные” сведения поздних летописей не выдумками их создателей, а остатками не сохранившихся доныне летописей. Во-вторых, даже наиболее ранние из сохранившихся летописей (XIV в.) все равно являются бесконечно поздними по сравнению с описываемыми в них событиями X-XIII вв. и в этом отношении не имеют никаких преимуществ по сравнению с “сомнительными” летописями: основные сознательные искажения “идеологического” плана ко времени их создания были уже сделаны. В-третьих, с точки зрения хронологической никакой разницы между так называемыми “ранними” и “поздними” летописями попросту нет: разночтений и в тех, и в других одинаково много [3, с. 14].

В ходе изучения летописных разночтений были разработаны две совершенно новые методики пересчета датировок, позволяющие во многих случаях восстановить датировку первоисточника, а значит, и определить ее точный эквивалент по современной системе летоисчисления.

Первая методика касается датировок от СМ и основана на сопоставлении соотношений между использовавшимися на Руси календарными стилями и летописными разночтениями. При этом стало очевидным, что на Руси помимо названных выше календарных стилей использовались – и довольно широко – еще 2, для пересчета которых на современный счет требуется вычитать соответственно 5510 и 5511 лет.

Таким образом, календарных стилей на Руси использовалось 6. Для удобства работы условно обозначим их количеством единиц, которые необходимо отнять, чтобы получить современную датировку:

— нулевой, стиль – 0, -5500 лет до РХ;

— пятиричный, стиль – 5, -5505 до РХ;

— восьмиричный, стиль – 8, -5508 до РХ;

— девятиричный, стиль – 9, -5509 до РХ;

— десятиричный, стиль — 10, -5510 до РХ;

— одиннадцатиричный, стиль –11, -5511 до РХ. [3, с. 15].

На сопоставлении их внутренних соотношений (0+5+3+1+1+1) и соотношении летописных разночтений строится методика пересчета датировок и сведение их к какой-либо одной системе счисления. При этом выявилось значительное число «искусственных датировок», возникших в результате ошибочного, зачастую многократного пересчета первоначальной даты в другую систему координат. Их обилие следует объяснить тем, что надежно определить календарный стиль отдельно взятой даты при отсутствии указаний на число и день недели по существу невозможно, а именно с такими датами, по всей видимости, имели дело первоначальные летописцы, сводившие разнородные источники в одну летопись; попытки же поздних переписчиков внести единообразие в летописную хронологическую мозаику не только не улучшали положение, а скорее усугубляли хаос. Именно поэтому некоторые события получили в летописях по 5-6 разных датировок, иногда «располагающихся» друг от друга в интервале 20-30 лет.

Эта методика является основной при анализе хронологии Начальной летописи, в которой почти отсутствуют юлианские датировки. Со 2-й половины XI в. их число возрастает, и соответственно этому возрастает значение второй методики, которая дает возможность определять, какая из нескольких юлианских датировок является верной.

Суть ее состоит в том, что эти разночтения отнюдь не произвольны, а являются плодами пересчета первоначальных лунных датировок. В пользу этого бесспорно свидетельствует тот факт, что юлианские разночтения очень легко поддаются классификации на основе внутренних соотношений лунно-солнечного календаря [3, с. 17].

Чтобы пояснить это утверждение, необходимо несколько отклониться в сторону и вкратце охарактеризовать основные особенности лунно-солнечного календаря как такового, а также те лунные таблицы, которые существовали на Руси.

Как известно, лунный год почти на 11 дней короче солнечного, и потому для их уравнения через каждые 3 лунных года необходимо вставлять дополнительный лунный месяц. Наилучшее соответствие между солнечным и лунным календарями устанавливается через каждые 19 лет, и этот цикл в честь его первооткрывателя принято именовать Метоновым. В христианскую эпоху, когда уже утвердился солнечный юлианский календарь, Метонов цикл использовался для составления пасхалий, и потому уже в III-VI вв. его стали записывать в виде таблиц, состоящих из 19-ти столбцов, именовавшихся лунными кругами, в каждом из которых были даны юлианские датировки новолуний одного лунного года. Номер круга для данного года определялся остатком от деления даты от СМ на 19. Однако из-за того, что 19 юлианских лет на 1 час 28 минут длиннее 19 лунных лет, через каждые 309, 698 лет возникало суточное опережение юлианского календаря по сравнению с истинными лунациями, а стало быть, через 929 лет вышеописанные лунные таблицы начинали опережать их в среднем на 3 дня [3, с. 17].

Именно такое несоответствие обнаруживается в древнейших русских лунных таблицах, сохранившихся в списках XIV-XVI вв.: значения их соответствуют небесным реалиям не XI-XIV, а III-VI вв. Лунные круги в них привязываются к осеннему или весеннему равноденствию или зимнему солнцестоянию. Наряду с такого рода таблицами имеются таблицы, более поздние по времени – XVI-XVII вв., имеющие иную нумерацию лунных кругов (со сдвижкой на 3 единицы вперед) и точно соответствующие лунациям древнерусского времени. Примерами древнерусских лунных таблиц может служить изученные историками лунник Толковой Палеи (ЛТП, I тип) и “таблица лунного течения” из Следованной Псалтыри (II тип). К сожалению, древнерусские лунные таблицы остаются в массе своей не исследованными и не опубликованными, а между тем без их использования дать удовлетворительное объяснение летописным разночтениям попросту не­возможно. Между тем анализ псковских календарных таблиц конца XIII – начала XV в. [3, с. 19] показывает, что одним из их источников являлся лунник, привязанный к полнолуниям и приспособленный для ультрамартовского стиля (стиля-9). То есть это направление поисков сулит еще большие и неожиданные открытия.

Между соответствующими датировками соседних лунных кругов (n, n+1, n+2 и т.д.) всегда возникают следующие соотношения.

Нетрудно убедиться, что подавляющее большинство летописных разночтений (погрешность в 1 день, в 2-3 дня, в 4-5 дней, в 6-8 дней, 9-10 дней, 16-19 дней) по существу совпадает с соотношением новолуний в соседних лунных кругах.

Это означает, что в первоисточнике датировка таких событий была дана не по юлианскому, а по лунному календарю, а затем была задним числом пересчитана на юлианский манер: при этом ошибка в определении стиля от СМ влекла за собой ошибку в нумерации лунных кругов, а значит, и в итоговой юлианской датировке. Ближе всех к открытию этой методики пересчета приблизился Д.О. Святский, но не так и не сделал из своего частного наблюдения общий вывод.

Особо следует обратить внимание на такую подробность: значения лунного круга n+3 на 3 единицы меньше исходного. Это означает, что в случае применения таблицы типа ЛТП, значения которой для древнерусской эпохи давали превышение на 2-3 дня, более точными, “правильными”, окажутся значения круга n+3. Как показывают наблюдения (см. пример 4), такая поправка (п+3) или же таблицы типа II в древней Руси использовались практически [3, с. 20].

Важной стороной в исследовании древнерусского лунно-солнечного календаря является тема весеннего новогодия. Дело в том, что традиционная точка зрения о том, что новый год начинался 1 марта, не опиралась на какие-либо исследования, а была чисто логическим выводом: коль скоро новый год был весной, то, значит, он приходился на первый день первого весеннего месяца. Между тем еще в начале уходящего ныне века Н.В. Степанов выдвинул гипотезу о существовании «circa-мартовского календарного стиля», согласно которой новый год на Руси не был связан с 1 марта, а «скользил» в обе стороны от этой даты и привязывался к ближайшему к первому весеннему полнолунию воскресенью, что в зависимости от природных условий данной местности и данного года могло соответствовать либо 2-й по современному счету неделе-воскресенью великого поста, либо вербному воскресенью.

Картина древнерусской хронологии, вытекающая из данного исследования, в корне отличается от традиционной. Это открывает возможность для развертывания хронологических исследований сразу в нескольких направлениях. Для этого необходимо: 1) произвести множество передатировок конкретных исторических событий, зачастую существенных с точки зрения качественной; 2) подвергнуть критическому анализу всю систему представлений об истории русского летописания, поскольку не исключено, что классификация летописей, основанная на сходстве датировок, не совпадет со схемами, полученными средствами текстологического анализа, игнорирующего хронологические особенности текста; 3) заново исследовать историю формирования календарных стилей от СМ и, стало быть, всю систему византийской хронологии; 4) наконец, подвергнуть новому исследованию историю лунно-солнечного календаря в целом, стремясь при этом преодолеть расхожее представление о его архаичности, неточности и неудобности [3, с. 22].

Выводы

Древнеславянский календарь — условное название комплекса календарных представлений древних славян, существовавших в языческой культуре и повлиявших в период христианизации на формирование календарных систем славянских народов. Эти представления касаются способов подсчёта дней, месяцев и лет.

Календарные воззрения неоязычников значительно отличаются от древнеязыческих. В самом начале появления неоязычества использовались народный календарь и реконструкции на его основе языческих праздников, с поправкой на разницу григорианского и юлианского календарей.

Значительный пласт дат неоязыческого календаря связан с «Велесовой книгой» и реконструкциями истории на её основе.

Очень популярны разного рода языческие календари и гороскопы, составленные на основе вышеупомянутых источников, древних календарей других народов и личных открытий их авторов.

Список использованных источников

1. Беляков Ю.П. Русский народный месяцеслов. — Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1990. — 61, с.
2. Велецкая Н. Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. — М.: София, 2003. — 237, с.
3. Журавель А.В. Лунно-солнечный календарь на Руси: новый подход к изучению. — М., 2002. – 112 с.
4. Капица Ф. С. Славянские традиционные верования, праздники и ритуалы. — М.: Флинта: Наука, 2001. — 215 с.
5. Миронов В.А. Двенадцать месяцев года. — М.: Сов. Россия, 1991. — 174, с.