Введение

В первой половине XIX в. происходило дальнейшее развитие капиталистических отношений в недрах разлагающегося феодального строя. Это период перехода от феодализма к капитализму, период, со всей остротой показавший историческую необходимость ликвидации крепостнической системы хозяйства. Старые, отжившие формы крепостного хозяйства ограничивали возможности роста производительных сил, замедляли процесс формирования капиталистического уклада.

Экономическое развитие России в начале XIX в. характеризуется заметным хозяйственным подъемом, оживлением внешней и внутренней торговли, развитием общественного разделения труда, специализацией областей, ростом городов и городского населения. Развиваются новые отрасли промышленности, крестьянские промыслы.

В начале XIX в. происходил заметный рост внутреннего рынка и внешнеторговых сношений России. Значительно расширилось производство хлеба и других сельскохозяйственных продуктов на продажу. Пору расцвета переживали ярмарки.

Переход от феодализма к капитализму сопровождался расширением границ Российской империи.

1. Исторические условия развития государства и права в первой половине XIX в.

В первые годы своего правления «либеральный реформатор» и царь Александр I вместе со своим доверенным лицом генералом Аракчеевым обдумывал идею огосударствления крестьян путем их милитаризации. Русские деревни и села должны были преобразоваться в военные поселения, где предполагалось совмещать военную службу с занятием сельским хозяйством. Эта идея, заимствованная императором у Пруссии, в 1810 г. приобрела форму программы, а после 1815 г. начала воплощаться в жизнь. Вначале предлагалось создать военные поселения для всех государственных крестьян, подчинив всю их жизнь военному уставу, а затем всех крестьян сделать государственными. Не снимая мундиров, крестьяне должны были пахать землю, косить и чистить скотные дворы. Всякий беспорядок в хозяйстве, как и нерадение по службе, сурово карались: крестьян прогоняли сквозь строй. Вначале мероприятие ограничилось несколькими губерниями. Сразу же вспыхнули бунты (1817, 1819, 1820 гг.), которые были беспощадно подавлены. Система военных поселений стала дополнительной причиной восстания декабристов.

В конце правления Александра I в военных поселениях насчитывалось 375 тыс. солдат-крестьян — примерно одна треть русской армии того времени. Военные поселения не были личной причудой Александра I, поскольку его преемник Николай I от них не отказался. Лишь под влиянием восстания военных поселенцев (1831 г.) концепция начала меняться, а военные поселения постепенно ликвидироваться. Но процесс растянулся на целых тридцать лет [3, c. 141].

В правление Александра I государство обычно не вмешивалось в отношения между барином и крепостными крестьянами. Землевладелец обладал свободой взимать с них столько, сколько он хотел, а государство считало крестьян ответственными только за своевременную плату налога. Это значительно увеличивало власть землевладельца над его крестьянами. В судебных делах его власть тоже была почти абсолютной. В такой ситуации естественная тенденция русской государственной власти заключалась в уменьшении власти барина над крестьянином. При Александре I эта тенденция проявилась в малоцивилизованных формах, но после него она превратилась в постоянный элемент социальной политики русского государства.

Следует отметить также, что царь отверг инициативу группы помещиков, от имени которых князь Васильчиков представил ему план освобождения крестьян. Царь соглашался на огосударствление, но не на освобождение.

Неудача реформ Петра I привела к реституированию феодальной собственности и почти полному изъятию крестьян из-под власти государства. Неудивительно, что оно стремилось увеличить свою власть над ними за счет дворянства. Тот факт, что государство осуществляло это методами военной колонизации, используя муштру и драконовские меры, может быть объяснен личностями Александра I и Аракчеева. Однако тот факт, что политическая власть опять захотела вернуть себе утраченную социальную территорию, уже не имеет ничего общего с причудами индивидуального сознания. В 1827 г. дворяне и помещики лишаются права ссылать крестьян в Сибирь. В 1838 г. запрещено разделять семьи при продаже, а также платить барские налоги за счет крестьян. В 1842 г. издан Указ об обязанных крестьянах, дающий помещикам право по соглашению с крестьянами освобождать их, наделяя землей на правах «обязанных» определенными повинностями помещику. Тем самым опосредованно признавалось право крестьян обжаловать действия помещиков. Так государство начинает решительно вмешиваться в отношения между двумя антагонистическими классами частнофеодальной системы.

В 1844 г. это вмешательство становится совершенно явным: правительство берет на себя роль гаранта выполнения крестьянами «обязанностей», вытекающих из Указа 1842 г. В очередном указе 1846 г. крестьяне получают право покупать собственную .свободу за деньги. Годом позже государство милостиво разрешает им покупать помещичьи имения при продаже последних за долги. Право покупки предоставляется крестьянам, которые… сами принадлежат к данному имению. Европейская революция 1848 г., а затем Крымская война несколько замедляют эту тенденцию [4, c. 128-129].

Политическая жизнь. Разложение старых феодальных отношений и развитие новых капиталистических форм хозяйства, рост антифеодальной борьбы определяли политический курс правительства России.

В начале XIX в. общая пропорция социальной принадлежности кадров государственной службы выглядела следующим  образом: выходцы из крестьян и горожан составляли 11,5% от всего количества чиновников, выходцы из родового дворянства — 40%, выходцы из чиновного дворянства — 21%. В середине XIX в. ситуация изменилась: выходцы из простого народа составляли 5,3% от общего количества государственных чиновников, из родового дворянства — 40,4%, из чиновничьего дворянства — 30,4%. Таким образом, чиновничество начало ускоренно воспроизводить само себя. Государственная служба стала способом, с помощью которого повышался социальный статус и приобретался ранг дворянина. Этот социальный факт для функционирования системы русской власти имел наиболее существенное значение. Во-первых, сама возможность количественного роста «господствующего класса» доказывала, кто на самом деле постепенно становился господином в системе государственного феодализма. Кроме того, такая возможность укрепляла положение государства как третьей силы между народом и дворянством, хотя государство стремилось стать «над классами». Наконец, эта возможность затрудняла образование политических и интеллектуальных элит из народа. Наиболее способные индивиды благодаря государству получали канал социального продвижения при условии верноподданности государству.

Особенно опасной была третья тенденция, связанная с практическим применением Табели о рангах. Крестьянские восстания и войны XVII — XVIII вв., как доминирующий элемент социального движения в России, в XIX в. уступили место многочисленным, но не связанным между собою крестьянским волнениям и бунтам. Такое изменение характера социальной борьбы крестьянства в определяющей степени вытекало из факта подчинения казачества русскому государству. Казаки обладали военными навыками и навыками руководства людьми. А ввиду их рассеянности по южным рубежам государства казаки стали зачинщиками социально-революционных движений, выразившихся в войнах Болотникова, Разина, Пугачева. Подчинение казачества государству привело к утрате социально-революционного потенциала русского крестьянства. Сравнение крестьянского движения с рабочим движением России показывает, что рабочее движение проделало противоположный путь — от нескоординированных местных выступлений до всеобщей стачки в масштабах всего государства. Образование профсоюзных, политических и интеллектуальных элит из рабочих способствовало этому процессу. Тогда как возможность социального продвижения посредством государственной службы лишила русское крестьянство его потенциальных элит [3, c. 65].

В первой половине XIX в. население России удвоилось, в то время как число чиновного дворянства возросло с 38 тыс. до 115 тыс. Активно развиваются процессы бюрократизации государственной и общественной жизни. Дворянство уже не было существенно, или, иначе говоря, даже дворянин уже ничего не значил без ранга государственной службы. После освобождения от принудительной государственной службы дворянство не только привлекалось к службе через систему рангов, но также, наравне с чиновниками недворянского происхождения, в определенном смысле было привязано к государству. Эта система действовала эффективно в смысле усиления до самых крайних пределов интересов государственной власти. Директивы из центра в провинцию шли в таком количестве и неразберихе, что государственные чиновники были не в состоянии выполнить их, если даже того хотели. В первой половине XIX в. типичный русский губернатор должен был подписывать 100 тыс. документов ежегодно.

Количество издаваемых указов и всяческих нормативных актов способствовало неясности в толковании законов. В органах исполнительной власти лавиной росло число нерассмотренных дел. Прежде всего это относится к судебным делам. В 1842 г. число нерассмотренных дел в судах составляло 3,3 млн. Раздутая до невероятных размеров бюрократия была не в состоянии обеспечить императора информацией, которая требовалась для проведения реформ.

Государственный феодализм, инициированный петровскими преобразованиями, еще не был тоталитаризмом, но уже не был феодализмом. Здесь еще не существовало системы массового террора. Однако А. И. Солженицын неправ, когда квалифицирует дореволюционную Россию как «правовую и христианскую Русь» в «Архипелаге ГУЛАГе». Достаточно было Петрашевскому создать кружок, члены которого просто высказали социалистические и республиканские идеи, чтобы 21 человек был приговорен к смерти.

При Екатерине II большинство населения страны находилось в состоянии, близком к рабству. А императрица в то же  самое время говорила: «Надо избегать делать из людей рабов, если только это не является абсолютно необходимым по государственным соображениям». В этом следует видеть только жест, который «северная Минерва» (по определению восторженного Вольтера) делала в отношении «просвещенного» общественного мнения.

После Петра появляется относительно автономная от государства система «дворяне — частные (в смысле — негосударственные) подданные». В этой системе к дворянству переходят прерогативы тоталитарного государства в отношении подданных. В 1765 г. Екатерина усиливает и расширяет личную власть дворян, разрешая им ссылать крестьян на каторгу на срок, устанавливаемый самими дворянами. Два года спустя она издает указ, запрещающий крестьянам жаловаться на своих господ под угрозой пожизненной каторги. В 1785 г. эти права были подтверждены еще раз. Одновременно расширялось право на дворянское самоуправление, правда, под контролем местной администрации. В органы дворянского самоуправления люди избирались, а не назначались. Однако «длинная рука» Санкт-Петербурга посредством административного аппарата достигала любой местной империи. Политический надзор над самим дворянством по-прежнему оставался в руках городничего, который назначался центральным правительством. Кроме того, лица, избранные в органы дворянского самоуправления, нисколько не собирались заниматься реальным управлением. Многими дворянами введение данных органов воспринималось как восстановление обязанностей принудительной государственной службы, ликвидированной в 1762 г. Наконец, служба в органах дворянского самоуправления не давала никаких прав на автоматическое продвижение по службе в соответствии с Табелью о рангах. Эти права по-прежнему действовали в случае службы в армии и гражданской администрации.

На практике власть дворян над своими подданными выглядела так. Не царь, а дворянин был абсолютным господином крестьян, включая право наказания и ссылки в Сибирь. Только смертная казнь теоретически находилась не в его юрисдикции, хотя на практике применить ее дворянину ничего не мешало. Дворянин вмешивался в личную жизнь крестьян, мог их наказывать и калечить, насиловать их дочерей и жен, принуждать к браку вопреки их воле, заставлять работать в воскресенье и  церковные праздники. В результате применения Жалованной грамоты дворянству Россия превратилась в страну, переполненную местными деспотами-дворянами, от произвола которых полностью зависели крестьяне. Местный помещик теперь правил малой монархией внутри большой монархии, а центральное правительство использовало его как заместителя царя и «бесплатного полицмейстера» (по выражению Павла I). Без разрешения помещика крестьяне не могли переходить к другому помещику, вступать в купеческое или мещанское сословие. Дворянин имел право продавать подданных по отдельности или вместе с семьями, с землей и без земли, уплачивать ими долги, выигрывать и проигрывать в карты, отдавать в заклад и т. п. [4, c. 127]

Времена правления Екатерины II традиционно определяются как «золотой век царской монархии». За все время ее царствования обнаружено только 20 случаев когда помещики были наказаны за свои уголовные действия в отношении подданных. Но значительно важнее другая тенденция, наметившаяся при Екатерине. Ранее государство определяло, кто является, а кто не является дворянином, следовательно, ему не составляло никакого труда смягчить отношения между господином и подданным. Однако русское государство, наоборот, взаимодействовало с дворянами в практическом функционировании этой поистине страшной системы. У государства не было никакого интереса в смягчении таких отношений. Но едва интерес государства приходит в соприкосновение с интересами сторон в отношениях «дворянин — подданный», русская государственная власть оставляет за собой абсолютное право на соблюдение своих интересов. Крестьяне находились в абсолютной зависимости от помещиков и должны были им повиноваться беспрекословно при одном ограничении: в отношениях между землевладельцами и их живыми и мертвыми крестьянскими «душами» не должно было содержаться ничего такого, что противоречило бы обязательным государственным установлениям. Хотя крестьяне не могли жаловаться на своего господина ни по какому делу, существовало весьма важное исключение. Если крестьянин усматривал в действиях хозяина «злой умысел» против царя и государства, его «сигналу» сразу давали ход. Так что право на донос сохранялось за всеми подданными [6, c. 104-105].

2. Кризис второй трети XIX в. в России

После расправы с декабристами Николай I обратился к населению империи с Манифестом, призывавшим к сотрудничеству и поддержке самодержавия. В Манифесте намечалась политическая программа царизма: борьба со всякого рода выступлениями против феодально-крепостнического строя, а также попытки, имеющие целью создать видимость «исправления», «усовершенствования» существующих порядков.

Суть политики самодержавия в этот период отчетливо и ясно провозгласил сам Николай I. «Революция на пороге России, но клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыхание жизни». В этих словах была выражена программа, направленная на поддержание феодально-сословного строя в России против надвигающейся буржуазной революции.

Жестокая реакция внутри страны, роль международного жандарма вовне — основные проявления внутренней и внешней политики самодержавия.

В царствование Николая I были предприняты существенные меры к усилению полицейского аппарата. По императорскому указу 3 июля 1826 г. создавалось III отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, на которое возлагалось преследование «государственных преступников», наблюдение за иностранцами, раскольниками и фальшивомонетчиками, а также заведование политическими тюрьмами. В распоряжение III отделения была передана вооруженная сила Корпуса жандармов.

III отделение насадило по всей стране тайную агентуру, установило секретный надзор не только за частными лицами, но и за деятельностью государственных учреждений. III отделение осуществляло надзор за выходящей литературой, за университетским преподаванием, душило всякий проблеск революционной мысли.

С целью «обезопасить» население от всякого влияния «тлетворных» идей был введен новый устав о цензуре, установивший строгую предварительную цензуру. Цензоры должны были тщательно следить, чтобы в выпускаемых в свет сочинениях не содержалось каких-либо мыслей, хотя бы косвенно затрагивавших существующие государственные порядки.

Под таким же строгим надзором находились учебные заведения. В 1827 г. был издан специальный рескрипт о запрещении допуска крепостных крестьян в средние и высшие учебные заведения. Школьное образование должно было «образовывать верных сынов церкви и верных подданных богу и царю». В начальных и средних школах вводились телесные наказания. Преподавателей, уличенных в «вольнодумстве», отстраняли от работы и отдавали под надзор полиции.

Однако никакие полицейские меры не могли подавить нарастающее антикрепостническое движение [2, c. 135-136].

1830 — 1831 гг. характеризуются подъемом антикрепостнического и национально-освободительного движения в Польше.

Поводом, вызвавшим назревавшее возмущение и недовольство самодержавно-крепостническим режимом, были  эпидемии холеры и чумы, распространившиеся в Петербурге, Тамбове, Севастополе и других местах.

Одним из проявлений недовольства масс были побеги крепостных из помещичьих имений в Бессарабию, Степную Украину, Предкавказье и другие менее населенные районы.

В 1831 г. в новгородских военных поселениях вспыхнуло восстание. Осознав опасность положения, правительство пошло на преобразование военных поселений в округа пахотных солдат. Пахотные солдаты на общем основании отбывали рекрутскую повинность. Среди них расквартировывались воинские части, а сами они находились в ведении Военного министерства.

В 50-х гг. XIX в. оставшиеся военные поселенцы и пахотные солдаты были переведены на положение государственных или удельных крестьян.

В середине XIX в. феодально-крепостническая система пришла в острое противоречие с новыми явлениями экономического развития. Главное направление хозяйственной жизни вело к укреплению капиталистических форм производства, что было невозможно без отмены крепостного права.

Формировавшийся в стране капиталистический уклад вступил в антагонистическое противоречие с системой феодально-крепостнических отношений.

Экономической основой феодальной системы по-прежнему являлось помещичье хозяйство. В собственности помещиков находились почти весь земельный фонд страны и основная масса крестьян. В течение первых 40 лет XIX в. число крепостных возросло на 2 млн. Помещичье хозяйство было основным поставщиком хлеба и других продуктов. Доходы помещичьих имений росли за счет усиления феодальной эксплуатации. Если в конце XVIII в. средняя сумма оброка составляла 7 руб. 50 коп., то к концу 50-х гг. она поднялась в нечерноземных губерниях до 17 — 27 руб. Следствием этого было разорение и обнищание крестьян.

Отрицательно сказывался на развитии земледелия перевод крепостных крестьян нечерноземных губерний на оброк. Если ранее эта мера открывала известный простор для хозяйственной инициативы крестьян, то в условиях кризиса крепостничества она вела к запустению огромных земельных пространств. Крестьяне, переведенные на оброк, бросали наделы и уходили на заработки в города.

Рост машинной промышленности приводил к упадку крепостные мануфактуры, которые не могли выдерживать конкуренции капиталистических предприятий.

Помещичье хозяйство в условиях развития капиталистического уклада становилось нерентабельным, помещики все чаще разорялись. В 1844 г. дворяне заложили более половины своих хозяйств.

Царское самодержавие и вся система феодально-крепостнического государства тормозили прогрессивное развитие России [1, c. 117].

Внушительным свидетельством кризиса феодальной системы являлся рост антикрепостнического крестьянского движения. Всего в 1826 — 1849 гг. произошло около 1900 крестьянских волнений.

В 40-х гг. крестьяне выступили против правительственных мер по выделению из крестьянских наделов особых площадей для посевов картофеля. Начались массовые «картофельные бунты» (Вятская, Пермская, Оренбургская, Тамбовская, Казанская, Саратовская, Московская, Рязанская, Вологодская, Олонецкая губернии). Истинная причина «картофельных бунтов» — острое недовольство феодальным гнетом и крепостническими порядками.

Вместе с крестьянством боролись и крепостные рабочие. Они выступали за повышение заработной платы, улучшение условий труда, против жестокостей фабрично-заводской администрации:

В 30 — 40-х гг. на мануфактурах произошло более 100 выступлений. В 1848 г. произошли стачки в селе Ивановка на фабрике Горелина, в 1849 г. — в городе Шуя на фабрике Попова и др. Зарождалась стачка как пролетарское средство борьбы.

Заключение

30 — 40-е гг. XIX в. — важный этап развития общественного движения в России. Это время идеологической подготовки новых революционных выступлений, время, когда происходило преодоление классовой ограниченности идеологии декабристов, переосмысливание проблемы движущих сил революции, осознание роли народных масс в истории.

В эти годы в России объективно не существовало условий для широкого развертывания революционного движения. Организационной формой, в которой вызревали элементы новой революционно-демократической идеологии, становятся кружки разночинной молодежи. Получают распространение как средство антиправительственной агитации политические стихотворения (стихи декабристов, А. С. Пушкина и др.), прокламации, листовки.

К середине 40-х гг. относится начало размежевания революционно-демократического лагеря с буржуазным либерализмом. Складывание революционно-демократического лагеря было обусловлено выдвижением новой социальной силы — разночинцев, отражавших революционные настроения крестьянства в условиях разложения феодального строя и крепостничества.

Белинский и Герцен отстаивали идеи революции и социализма в отличие от либералов, выступавших за мирное переустройство общества на буржуазных началах (за постепенные реформы сверху при сохранении земли у помещиков, за некоторые реформы в государственном аппарате). Белинскому и Герцену принадлежит важная роль в развитии русской материалистической философии. Герцен разработал теорию «русского социализма», став одним из основоположников народничества. Произведения Герцена имели огромное значение в борьбе с самодержавием и крепостным правом.

Список использованной литературы

1. Баталина В.В. Краткий курс по истории государства и права России / М.: Окей-книга, 2007. — 176 с.
2. Земцов Б.Н. История отечественного государства и права / Учебно-методический комплекс. — М.: 2009. — 336 с.
3. Исаев И.А. История государства и права России / Учебник. — 3-е изд., перераб. и доп., М.: Юристъ, 2004. — 797 с.
4. Красильникова Т.К. История государства и права России / Учебно-методическое пособие. Волгоград: издательство ВолГУ, 2003. — 106 с.
5. Пашенцев Д.А. История государства и права России в схемах / М.: Эксмо, 2010. — 142 с.
6. Стешенко Л.А., Шамба Т.М. История государства и права России Том 1. V — начало XX в. / М.: Норма, 2003. — 734 с.